Время летит быстро — без малого года прошёл с момента релиза. Зашёл на второе прохождение, игра по состоянию на патч 1.6 прекрасна.

Листал карту Белграда и наткнулся на достопримечательность «Конак кнеза Милоша» (усадьба князя Милоша). Слово и смысл показалось подозрительно знакомыми с казахским «Қонақ үй» (гостиница). Короткий GPT-гуглинг подтвердил мои подозрения:

Серб. konak ‘усадьба, резиденция, постоялый двор’ — это заимствование из османо-тур. konak ‘большой дом, резиденция; постоялый двор’. Турецкое konak связано с глаголом kon-(mak) ‘останавливаться на ночлег, садиться (о птице), размещаться’.

Казахск. қонақ үй — буквально ‘дом для гостей’: қонақ ‘гость’ + үй ‘дом’. Слово қонақ — исконно тюркское, от того же корня қон- ‘садиться, останавливаться на ночлег’.

Итог: сербское konak — турцизм эпохи Османской империи; казахское қонақ — родное тюркское. Оба восходят к одному пра-тюркскому корню *kon- ‘останавливаться/переночевать’.

В указанной директории ищем файлы с «_45» или «_16», перемещаем во внутреннюю создаваемую директорию.

$dir = "C:\work\pics"
$target = Join-Path $dir 'substrateInstagram'
New-Item -ItemType Directory -Path $target -Force | Out-Null
Get-ChildItem -Path $dir -Filter *.jpg -File |
  Where-Object { $_.BaseName -match '(_45|_16)' } |
  Move-Item -Destination $target

TARGET=user@host; PORT=22; [[ -r ~/.ssh/id_ed25519.pub ]] || ssh-keygen -t ed25519 -N "" -f ~/.ssh/id_ed25519; ssh -p "$PORT" "$TARGET" 'umask 077; mkdir -p ~/.ssh && cat > ~/.ssh/authorized_keys' < ~/.ssh/id_ed25519.pub && ssh -p "$PORT" "$TARGET" 'echo ">>> Root доступ подтверждён"'

Возникла необходимость запустить Couchdb в контейнере, где базовая ось (и базовые же пакеты) должны быть очень-очень свежими, в противной случай контейнер не проходит встроенную проверку на безопасность.
Стандартный официальный образ собран на базе Debian 12.

FROM debian:bookworm-slim

Простая замена базового образа на

FROM debian:trixie-slim

приводит к тому, что контейнер не собирается по зависимостям.
Смотрим официальную репу в части зависимостей и видим прекрасное — libmozjs-78-0 (>= 78.15.0). Пробуем ставить свежую версию, которая есть в репах — не помогает, пакет couchdb принципиально требует libmozjs-78-0.

Ок, скрещиваем ежа и ужа.

У debian есть механизм apt-pinning. Это механизм, позволяющий задать приоритеты для версий пакетов из разных источников (репозиториев, release-веток, PPA), чтобы фиксировать версию, запрещать обновление или предпочитать конкретный источник.

Коротко приоритеты делятся на:

• < 0 — никогда не устанавливать.
• 1..99 — ставить только при явном указании версии.
• 100 — приоритет уже установленной версии.
• 500 — дефолт для неприоритетных источников.
• 990 — приоритет для целевого релиза (-t), либо если явно указан release.
• >1000 — разрешает понижение версии (downgrade) к закреплённой.

Добавляет в наш Dockerfile:

RUN echo "deb http://deb.debian.org/debian bookworm main" > /etc/apt/sources.list.d/bookworm.list && \
    echo "Package: *\nPin: release n=bookworm\nPin-Priority: 500" > /etc/apt/preferences.d/bookworm && \
    echo "Package: *\nPin: release n=trixie\nPin-Priority: 600" > /etc/apt/preferences.d/trixie && \
    echo "deb [signed-by=/usr/share/keyrings/couchdb-archive-keyring.gpg] https://apache.jfrog.io/artifactory/couchdb-deb/ bookworm main" \
            > /etc/apt/sources.list.d/couchdb.list && \
    apt-get update

Основная часть пакетов ставится из свежей репы, часть, которых в ней нет — из старых.

Есть ресурс resource.name, на который нужно ходить curl-ом с засылкой данных через JSON. Специфика ресурса такова, что он принимает соединения через TLS 1.3.
Есть сервер A server.name, на котором нет выхода на нужный ресурс, но есть Nginx, и есть ssh-доступ до сервера B
Есть сервер B, на котором есть выход на нужный ресурс, но сам сервер очень старый, и TLS на нём не проходит по требования resource.name.

printf '' | openssl s_client -connect 127.0.0.1:8443 -servername resource.name -tls1_3 -brief

Костылим:
На сервере A поднимаем туннель на внутренний порт:

ssh -fN -o ExitOnForwardFailure=yes -o ServerAliveInterval=60 -o ServerAliveCountMax=3 -L 8443:resource.name:443 user@serverB

На Nginx рисуем конфиг:

server {
        listen 9090;
        server_name         server.name;

        access_log  /site/logs/nginx/port_9090.log  main;
        error_log   /site/logs/nginx/port_9090.error.log;

location / {
        proxy_pass https://127.0.0.1:8443;

        proxy_set_header Host resource.name;
        proxy_ssl_server_name on;
        proxy_ssl_name resource.name;
        proxy_ssl_protocols TLSv1.3;
        proxy_set_header X-Forwarded-For $proxy_add_x_forwarded_for;
        proxy_set_header X-Forwarded-Proto https;
        proxy_connect_timeout 10s;
        proxy_read_timeout 60s;
        proxy_ssl_verify off;
}
}

Кидаемся тестовым запросом:

curl -v -X POST 'http://server.name:9090/resource' -H 'Content-Type: application/json' --data '{"login":"$LOGIN","password":"$PASSWORD"}'

Есть сервер без выхода в сеть с древней ОС и мёртвыми репами. Нужно распаковать zip-архив — но утилиты нет.
Решаем вопрос python-ом:

python - <<'EOF'
import zipfile, os
archive = 'archive.zip'
target_dir = 'archive.zip'

if not os.path.exists(target_dir):
    os.makedirs(target_dir)

with zipfile.ZipFile(archive, 'r') as z:
    for name in z.namelist():
        z.extract(name, target_dir)
EOF

Возникла необходимость пересобрать отдельный stage-контейнер из Dockerfile. Первый собранный контейнер — это контейнер сборки OpenSSL, который выполняется очень, очень долго. Для того, чтоб сэкономить время, во вторую часть добавляем:

# Stage 1: OpenSSL-сборка (пусть останется закешированной)
FROM debian:bookworm AS openssl-build
# ... 
# Stage 2: основная
FROM debian:bookworm-slim
# Аргумент, чтобы инвалидировать кэш
ARG CACHE_BREAKER=default
# Используем его в ENV, чтобы Docker счёл слой новым
ENV CACHE_BREAKER=${CACHE_BREAKER}

Огненное сочетание текста Энди Вейра и Райана Гослинга. Это мы ждём.

Тот самый неловкий момент, когда понимаешь, что уже прошло десять лет с того дня, когда ты просыпался посреди ночи посмотреть, насколько грустно будет идти игра на i3 толь второго, толь третьего поколения (спойлер — шла очень хорошо).

К вопросу о впечатлениях про восточные метрополитены

Японщина в хорошем смысле. Ждём-с.

Сеул

Аэропорт встречает масштабом. Инчхон — один из тех редких случаев, когда ты просто вынужден уважать логистику. Для меня — уверенно в топ-5. Предварительно разведал, как добраться из аэропорта в город. Сеул в этом отношении на светлой стороне силы — здесь есть метро, и не надо платить баснословные деньги за такси (да, да, Дубай — я тебя поминаю нехорошими словами). Что ж, пойдём искать станцию. Указатели, стрелки, эскалаторы... всё движется, как и я — кажется, в правильном направлении.

Аэропорт в среднем — штука интернациональная и унифицированная , и логика их построения (за редчайшим исключением) — понятна всем. Кроме того, подобные места довольно утилитарны. Надо отдать должное корейцам, они вложились в том числе и в эстетику. Не дойдя каких-то двадцати метров до автоматов с картами, замираю, уставившись в потолок. На балках висит стилизованная конструкция, изображающая корейский дом. Блин, десять минут в стране — уже настало время для контента. Неподалёку обменник. Смотрю на курс, смотрю в телефон — вроде нормально. Поменяем чутка мелочи? Пара минут — и я владелец новых нескольких тысяч вон. Купюры непривычные на ощупь, пластиковые. Пытаюсь прикинуть курс, но соотношение неудобное. Ок, будем привыкать.

Подхожу к автомату по продаже карт. Передо мной небольшая очередь; рядом городская карта с реальной топологией станций. Ну да, я и ранее видел городской план метро — 800+ станций *комплексно-запугают* любого (в качестве рандомного факта — Инчхонский и Сеульский метрополитены — разные транспортные системы). Сумятицу вносит тот факт, топографически линии ваще ни разу не бьются с тем, что есть на схеме. Подхожу к автомату, тот просит ввести название станции назначения. Залезаем в Organic Maps. Hongik University — услужливо подсказывает приложение. Чтож, покупаем.

Спускаюсь на платформу. Многолюдно. Подъезжает поезд, заходим. Ба! Что-то знакомое. Такие составы от Хёндая ходят в Алмате. Станция не конечная, поэтому посидеть не получится. Впрочем, после сегодняшних многочасовых посиделок в самолёте не слишком-то и хочется. Проезжаю пару станций, ёжусь. Прогноз погоды на улице рисовал за 20+, здесь же в вагоне на полную работу кондиционер, и температура не комфортная. Ну, простывать нам явно не нужно, достаём толстовку.

Часть линии уличная, но особых красот с высоты роста не видно — да и едем мы не по самым живописным уголкам. Подмечаю повсеместную зелень — боже, наконец-то лето после промёрзлой Сибири то! Вглядываюсь в лица людей вокруг. Несмотря на то, что едем с аэропорта публика большей частью местная. Непривычные черты лиц. Интересно. Через пару станций в вагон заходит компашка школьников, видимо, с занятий. О чём-то шумно переговариваются. Один парнишка пытается сделать интернациональное — несильно пробить другого в бицепс. Вот что стабильно в этом мире, независимо от национальности.

Станции медленно ползут одна за другой. Карта рисует почти 30 минут дороги. Разглядывать людей наскучивает, погружаюсь в телефон. Симка в роуминге бодро рапортует об уверенном сигнале 4G, не сдавая позиции даже в туннелях. Наконец-то станция. Нам — шестой выход. Озираюсь в поисках указателей. Выхожу в вестибюль. Станция пересадочная, здесь сходится три линии. Иду по указателям — минуту, другую, третью. Да когда ж ты кончишься то? Местами оформление станции пробуждает воспоминания про восточные ужастики — гладкий кафель, жёлтые указатели, слепящий свет. Exit 8 во все поля.

Наконец-то добираюсь до выхода. Вступаю на эскалатор, который ведёт на поверхность. Яркое небо впереди слегка слепит. Что ж, приключение началось?

Выхожу, прохожу пару метров, и встаю как вкопанный. Потом медленно достаю телефон и начинаю фотографировать всё вокруг. Вот знаете, такое странное ощущение, когда видел что-то исключительно в аниме, фильмах, сериалах — и никогда в жизни? А потом выясняется, что это реальность. Типичная провинциальная улочка восточного города, залитая ярким дневным светом. Добавь сюда акварели — и будет Миядзаки. В той же 1/6 подобный вайб можно словить в каких-нибудь провинциальных городишках к востоку от москвы в пределах русских земель века так 15-ого (ну либо гуттаперчевая россия-германия где-нибудь в Светлогорске-Раушене). Зелено, красиво, уютно, тепло. Фотография-фотография-фотография.

Ориентируюсь. Чуть поодаль от меня площадь, которая выступает в качестве ориентира. Вот честно, скучная метка на карте слабо вяжется с реальностью. Обращаю внимание на застройку — ода разноплановая — поодаль стоят и почти что небоскрёбы, но здесь, в районе метро дома сходятся к этажности в три-пять этажей. В памяти всплывают посты, почему всем так нравится европейская застройка — среднеэтажная. Вот за это.

На торце дома вижу 7-Eleven. Смотрю на часы, до времени заселения ещё двадцать минут, можно заглянуть. Небольшой магазинчик: снеки, газировка, мороженое. Хм, а чего бы не начать знакомство с местной кухней с местного же мороженого? Беру местный пломбир, воду; выхожу. Буквально рядом стоят деревянные столы, как будто с кемпинга. На них наклейки с местными же надписями на хангыле. Язык не знаю, но графика понятна — у нас не курят. Хоспади, здорово же! Присаживаюсь, распаковываю вкусняху. Вокруг — движение, солнце, звуки. Полное ощущение, что всё это — не со мной. Очень хороший сон.

Но пора выдвигаться. Прикидываю маршрут по карте. На месте, с первоначальными ориентирами жить становится определённо проще. Бессвязная линия на карте обрастает реальными деталями. Иду не спеша, откровенно пялясь на всех вокруг. Мозг фиксирует непривычное. Поворот, переход, десять метров, взгляд упирается в витрину с анимешными безделушками. Слева анимешного вида постер с явным панцушотом. Хм. Другая культура. Надо зайти — позже.

Прохожу по аллее. Где-то здесь мой хостел? Вглядываюсь в ничего не значащие для меня названия в поисках номеров. О, то что нужно. Табличка приветливо манит внутрь. Небольшой дворик, благоустройство, несколько раскладных стульев с пледами. Нормально. Взгляд упирается в кухню-ресепшен. Толкаю дверь, она без особых усилий поддаётся. На ресепшене никого нет, играет что-то из лёгкой попсы. Что ж, до трёх часов ещё пара минут, подождём.

Ровно в три на кухню заходит мужчина-кореец. Замечает меня, улыбается, здоровается на английском. Начинается типовое «гуд ивьнинг, май нейм из...». Мозг вслушивается в чужую речь, но вроде ничего страшного и непонятного нет. Мужчина представляется Брайаном, машет, мол, пойдём всё покажу. Там — полноценные номера, здесь хостел, здесь прачечная. Прачечная — это хорошо, нужно бы постираться. 7000 вон — и машинка твоя.

Заходим в помещение. Занятно, машинка отдельно, сушилка — отдельно. Ладно, пойдём заселяться. Админ проводит меня по лестнице на второй этаж, вводит код от двери. Проходим по коридору, ещё одна дверь, ещё код. Заходим. Блин, хостелы — тоже штука интернациональная. В помещении три двухэтажные кровати, занято два места. Людей нет. Выбирай, машет хозяин. Ок, давай место возле окна. Пара минут обсуждений бытовых мелочей, и меня оставляют. Закидываю рюкзак, стягиваю толстовку. Голова гудит. Всё впечатлениями забито. Закрываю тяжёлые веки.

Сон?

Улан-Батор

Из неуютного сна выдёргивает звук соприкосновения шасси с полосой. Самолёт — мелкий CRJ, буквально за 30 секунд останавливается. За спиной начинается *суета* — летит отец с сыном, у сына внутренняя батарейка на 150 процентах, он хочет на волю. Что ж, парень, я тебя понимаю.

Их хороших новостей на этот раз — мёрзнуть не придётся, телетрап. Выхожу через кишку, глазами выискиваю знакомое «transfer». Глаз сразу цепляется за кириллицу — монгольский после революции 20-ых перешел на неё. Выглядит интересно — полно удвоений согласных и гласных. Видел что-то подобное в якутском. Подхожу на стойку трансфера. Сегодня я не один — передо мной семейная пара. Подходит монгол, на русском с акцентом просит подождать представителя авиакомпании. Окей. Нам всё равно спешить некуда.

Через несколько минут подходит человек. Показываю ему MIAT-овский билет. Отправляют на досмотр. Вновь: ключи-документы-все-внутренние-жидкости-на-ленту. Ритуал пройден. Выпустили.

Выхожу в зал. Аэропорт не очень большой, но новый. Википедия и воображение рисовали что-то страшное из времён трупов на троне социалистического братства, но реальность нарисовала вполне себе приятный модерновый аэропорт.
Людей не очень много, до утра будет три-четыре вылета. Ну, нам только на руку — меньше народу, больше кислороду.

Делаю круг почёта. За окном непроглядная темень, лишь изредка прорезаемая огнями авиационного освещения. Натыкаюсь на вендинговый автомат. Что ж, настало время для нормальных банковских карт. Сразу в глаза бросается порядок цен — обычная бутылочка сока стоит несколько тысяч тугриков. Вроде и был к этому морально готов — предварительно смотрел порядок цен — но каждый раз внутри что-то ёкает, когда видишь порядок цен в третьей степени.

Иду дальше. Стойка чего-то похожего на банк. Должны как минимум делать возврат TaxFree. Сейчас ночь, никого нет. Жаль, так бы заранее сменял пару тысяч на обратный путь. Рядом — магазин сувениров, чуть поодаль — литература и газеты. Захожу, листаю худлит. Из понятного разве что имена зарубежных авторов. Правила транслитерации явно позаимствованы из русской практической транслитерации. Занятно.

Прохожу по залу дальше. Вижу прекрасное — рядом с окнами небольшой кусочек, оформленный чем-то типа спортивных матов — «спальня». По края — «бордюр» из чего-то тоже смахивающего на спортивный инвентарь. Каждый заходящий скидывает обувь, берёт валик-подушку и заваливается спать. Прикольно, в первый раз вижу такое. Жаль, что только народу внутри довольно многое. Внутренний интроверт — ок, пойдём искать, где можно примоститься.

Нашёл. Длинный ряд кресел без подлокотников. Сажусь, и понимаю, что никакого листания соцсетей не будет — мозг отчаянно требует сна. Ну, что с вами поделать-то? Толстовка вместо подушки, лямку рюкзака в руку — чтоб ничего не стряслось, будильник — на двадцать минут. Мысль — главное не проспать. Пару раз моргаю, закрываю глаза, мозг мгновенно проваливается в беспокойную дрёму, с неясными образами и силуэтами. В реальность возвращает будильник. Прошло двадцать минут? Я ж только моргнул? Переводим дальше.

За двадцатиминутками проходит больше двух часов. Не сказать, что это прям сон, который даёт сил, но всё лучше, чем не спать вообще. Поднимаю голову, за окном начинает брезжить робкий рассвет, озаряя окрестности. Смотрю, мозг отправляется в ступор. Картинка за окном выглядит безжизненной декорацией к фильму-катастрофе. Не то чтоб я никогда не видел степи — эрэфийская прикаспийская низменность или казахстанская Ұлы дала тоже производят впечатление, но производят впечатление жизни. Здесь же серое стальное нечто, что выглядит безжизненным. Но масштабы поражают, спору нет.

Встаю, иду в сторону гейта. Возле него уже начинают собираться пассажиры. Да и в целом аэропорт начинает оживать. Возле стойки стоит невысокий коренастый паренек, в руках коричневый паспорт со знакомым орлом. Что ж, не я один лечу из 1/7 в Корею. Подхожу чуть ближе, чтоб посмотреть, когда намечается посадка. Паренёк оборачивается, смотрит на меня. Вот есть же литературное клише — «нервный взгляд»? Вот это оно. Тоже смотрю на знакомые азиатские черты лица — якут. Парнишка здоровается.

Чем прекрасно путешествие — ты (и люди вокруг) выдернут из привычного быта и привычного полурефлекторного бытия. Там, в обычной обстановке, мы бы прошли мимо друг друга, и это бы даже не отложилось на подкорке. Разговорились. Парнишка, лет на пять меня помладше, поехал в отпуск из родного Нерюнгри. Сначала Корея, потом Вьетнам. Не очень хорошо владеет языком Шекспира, поэтому нервничает. Разговор, пусть и состоящий из банальностей и очевидностей, позволяет пропустить ещё минут двадцать. Начинается посадка.

Чем хороши маленькие международные аэропорты — там нет чувства аврала. Начало посадки — минута в минуту по расписанию. Сотрудники не напряжены, спешки особой нет. Паспорт, телефон с электронным билетом — и сотрудница аэропорта пропускает в тень кишки телетрапа. Прохожу. Ого, у нас сегодня «три топора», Boeing 777. Давненько на таком не летал.

Место где-то в середине самолёта. Прохожу по левому проходу, глаз цепляется за кириллическое «гарц» — выход. Новое слово щёлкает на подкорке. Любопытно. Дохожу до своего места в среднем ряду рядом с краю, сажусь. Жду соседей. Посадка продолжается, и похожу, фортуна таки решила мне благоволить — соседей не будет. Ну, здорово же, можно попробовать вытянуться. Моргаю ресницами...ан нет, засыпаю. Последние, что выдёргивает сознание — приятная музыка с национальными мотивами. Вот действительно, почему в 1/7 на самолётах не играет какая-нибудь приятная расслабляющая тема? У сербского нацпера есть, у туркишей — есть, чем условная «Сибирь» хуже? За этой мыслью сознание отключается.

Прихожу в себя через полтора часа от ощущения какой-то возни. Фоном обрывки уведомления. Понимаю, что спектакль перемещения перешёл в стадию «а сейчас мы Вас накормим, мазафака». Так и есть, минут через пять подъезжает стюард, и выдаёт завтрак. Смотрю на выданные яства — «это всё мне»? Местный нацпер явно не экономит на питании. Посещает грустная мысль, что отечественные компании за последние пять лет в попытках хоть как-то скостить стоимость билетов в условиях «у нас ничего не случилось» зарезали пайку до минимума. Здесь первое-второе-третье, напитки. Из-за стола после трапезы нужно вставать с чувством лёгкого голода? Не, это не про MIAT. Что интересно в зарубежных авиационных наборах — хоть стюарды и наливают всем желающим обычную воду, в продуктовом наборе есть небольшой запакованный стаканчик с дополнительной жидкостью.

Трапеза завершена. Приятная теплота расходится по телу, можно ещё подремать. Было бы здорово проспать до посадки, но у мозга другое мнение. Где-то в девятом часу по местному просыпаюсь, лететь ещё полтора часа. Логично, где-то в это времени я просыпаюсь по постоянному месту пребывания. Что ж, полтора часа — не пять. Ждём.

Минут через двадцать самолёт начинает заворачивать, вылетая с территории Поднебесной в сторону Жёлтого моря. Вираж позволяет полюбоваться цветом воды. Цель уже близка.

«Ноёд хатагтай нар аа, манай онгоц бууж эхэллээ.». Ни черта не понятно, но по тону ясно: мы снижаемся. Аэропорт Инчхеон находится за городом на острове, поэтому особо полюбоваться окрестностями не получается. Мягкое касание шасси, и самолёт бодро покатился по полосе. Проверяю сеть — зарубежная симка подхватила 4G. Супер, мы с интернетом, одним вопросом меньше.

Аэропорт большой. Катаемся минут 15, наконец причалили к телетрапу. Никто не хлопает. Счастье то какое! Никогда не понимал эту традицию пассажиров в «отечестве». Видимо, что-то болезненно-наследственное из эпохи Ту-104 и частушек про «быстро и без особых забот Вас похоронит Аэрофлот». Ей богу, с тем количеством перемещений, что есть в жизни, сильно страшнее кататься в тот же аэропорт на машине, нежели собственно летать.

Выхожу в терминал. Город — пятнадцатимиллионик, и аэропорт соответствует. До паспортного контроля — минут десять ходу. Впрочем, размять ноги даже приятно. Смотрю в смотровые окна, за ними самолёты в незнакомых ливреях. Эх, сюда бы — да на споттинг. На стене коридора, ведущего на контроля — LED-панели, по ним крутят стилизованную историческую анимацию. Круто, чёрт возьми.

Вот и Passport Control. Очередь, налево — местным, сюда — всем остальным. Немного нервничаю, безвиз безвизом, но пресловутое «получение KETA не гарантирует въезда в страну, окончательное решение принимает пограничник» нервирует. В толпе ещё заполняют какие-то миграционные квитки. Глазами вылавливаю своего нового знакомого из Нерюнгри; тот спрашивает, буду ли я заполнять квиток. Быстро гуглю, вроде бы не нужно. Парнишка мотает головой, уходит заполнять. Ну что ж, посмотрим.

Чувство вообще странное. Глубокая российская провинция, в которой я провёл детство; общий быт и культурный бэкграунд недо-пост-социалистической стройки века в реалиях 90-ых — всё это привело к тому, что существование большей части не то что мира — россии — было абсолютно абстрактным географическим фактом. Может есть, может нет — пёс его знает, может всё это придумано? И вот только находясь на паспортном контроле и вглядываясь в местные буквы — хангыль — до сознания доходит — мама, я в Корее.

Подхожу к окошку, протягиваю пограничнику паспорт и распечатку KETA. 40 секунд листания штампов, пробитый номер разрешения, давайте-отсканируем-ваши-отпечатки-пальцев — и наклейка Entry Confirmation моя. Прохожу сквозь створки, выдыхаю.

Новосибирск
Краткая передышка. Утренний рейс из Якутии, несколько часов перевести дух, собрать новый скарб под поездку в более южные и тёплые края. Перевести дух ожидаемо не удалось — как назло, в этот день магическим образом Новосибирск парализовали заторы словно кто-то специально дернул за рычаг «хаос». И хотя формально по счётчику пробок никакой «десятки» на городских дорогах не наблюдалось — в реальности привычный путь, по нормальному состоянию трафика проезжаемый за 50 минут, превратился в без малого два полных часа.
Реально, местами это выглядит как сущее издевательство — самолёт может унести Вас за два часа в другую страну на полторы тысячи километров, в тоже время городской транспорт не в состоянии за эти же два часа преодолеть «космическую» дистанцию в 30 км. Самое обидное в этом, что ценник на такси местами становится сопоставимым с билетом на самолёт.

Судорожные сборы: одежда, деньги, паспорта, карты, фотоаппарат, ноутбук. Вроде всё?
Чувство тревоги, что забыл что-то важное — не покидает.
Закрываю дверь — и, конечно, тут же проверяю, всё ли выключено, не забыл ли зарядку, не оставил ли документы. Потом ещё раз. И ещё. Классика.
Обычно попускает где-то на половине дороги в аэропорт — этакое экзистенциальное смирение, мол, уже ничего не исправишь.

Толмачёво встречает шумной толчеёй. Новый внутренний терминал, построенный под так и не состоявшиеся международные соревнования вызывает смешанные чувства. Наверное, на рендерах это всё выглядело стильно. Но на практике — торжество формы над функцией.

Зона досмотра на входе (их должно было быть несколько, но хроническая некомплектность персонала, видимо, вынудила сократить число до одного) раздражает. Понятное дело, ожидать клиентоориентированности и человеческого отношения на таком потоке ожидать тяжело — но каждый раз проходя этот фарс безопасности, испытываешь не понимание «люди беспокоятся за то, чтоб ничего не случилось» — а лишь тупое раздражение.

Хорошо хоть без сдаваемого багажа. Старый принцип, который неизменно выручает. Не понимаю, зачем таскать с собой баулы, будто выезжаешь на месяц в экспедицию. Почти каждый раз, собирая рюкзак, и так беру то, чем в поезде не особо пользуюсь. На внутренних рейсах можно не печатать талон. День не особо загруженный в порту, поэтому особой толчеи на контроле безопасности нет. Предполётные формальности занимают 15 минут. Выхожу в зал-накопитель.

Это, наверно, главная боль нового Толмачёво. Мы-конечно-пониманием, что содержание огромного аэропорта — это дорого, и мы должны сдавать как можно больше пространства под магазины, кафешки и duty free «не хотите перед вылетом купить женскую сумку, презервативы и бутылочку колы за оверпрайс?» — но в случае с OVB это выглядит как что-то...нелепое. Архитектурно он пытается быть аэропортом будущего, но ощущается как ТЦ с выходом на ВПП. Любая очерель на посадку — что на маленький эмбрайер, что на большой Боинг — это обязательно толчея возле гейта, через которую продираешься, чертыхаясь, в поисках места, где можно примоститься. Хочется место, где есть розетка — можно и ноутбуком подцепиться, и телефон зарядить. Каждый раз подобное место — новое. Если уж и хочется стабильности — то в клиентском сервисе. Но это не про Толмачёво, видимо. Принцип «пассажир = кошелёк с паспортом» налицо.

Сегодня — маленький эмбрайер. Самолёт стоит буквально в двух метрах от гейта, виден через стекло, как выставочный экспонат. Но, по классике Толмачёво, нас всё равно ждёт автобус. И не короткая поездка на сто метров, а целый экскурсионный кружок по периметру аэродрома. Годами пытаюсь понять, по какому принципу тут определяется тип посадки — телетрап или маршрутка по ВПП. Безуспешно. Может, жребий тянут. Или у автобусов свой KPI.

В Новосибирске холодно. Вроде и пытаешься каждый раз не сильно мёрзнуть на улицу, но толпа торопыг непременно тебя обгоняет на посадке. Ладно, благо первый ряд в самолёте хотя бы гарантирует, что не нужно будет продираться через салон через человеческий поток.

— Добрый вечер, дамы и господа… — звучит привычная скороговорка. Закрываю глаза. Эти фразы — как театральные реплики, неизменный ритуал.
Эту механическую скороговорку я слышал сотни раз. Смотрю на стюардессу. Есть пунктик — показать интерес к демонстрации спасательного жилета. Я из кинестетиков, и мысль о том, что придётся разбираться с жилетом в случае чего, не щупав его до этого ни разу — неприятна.

Перелёт вообще странное состояние. Человеческая психика в целом отстаёт от технологического прогресса довольно сильно. Мысль о том, что эта железная коробка мчит тебя со скоростью в несколько сотен километров в час не укладывается в голове. При этом если сидишь рядом с иллюминатором, масштаб обманывает — с высоты десяти километров кажется, что земля ползёт еле-еле, как старый слайд-фильм.

Полёт — он про принятие. Про отпускание контроля. В городе ты всегда в процессе: держишь в голове пересадки, маршруты, задачи, временные рамки. А здесь всё заранее прописано. Объявления — как театральные реплики: «Пожалуйста, пристегните ремни», «Вам предложат напитки», «Пожалуйста, поднимите спинку кресла». Даже если ты заряжен планами — посмотреть фильм, почитать, поиграть — в итоге чаще всего просто впадаешь в оцепенение. Ни сна, ни бодрости — какое-то медленное, вязкое существование в небе.

Сравнительно небольшая дистанция, время полета — меньше двух часов, относительно удобное место — всё это не доводит до состояния физической усталости. Пугает лишь ночная пересадка. Впрочем, сам себе злобный буратино — хотел выиграть на пересадке — был вариантом с Ташкентом, но там нужно было бы провести день в городе. Не то чтоб я имел что-то против Ташкента, но время поездки ограничено — и Корея ждёт.

Ираэро ещё за неделю ДО перенесла рейс на четыре часа вперёд. По изначальному плану эта часть поездки была «приключением на двадцать минут». Прилетел в Иркутск, и не выходя в город — сразу в международный терминал. Но хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах, так же говорят?

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт совершил посадку в международном аэропорту Иркутск.
Фраза звучит, как издёвка. Или это уже моя уставшая фантазия рисует иронические интонации?

Иркутск

Сколько в этом названии тоски. Максимально странный постгубернский город, который вроде и больше обычного провинциального сибирского городишки — но с другой стороны, здесь максимально чувствуется дух того, что в википедии скрывается за нейтральным «ложная урбанизация». Реально, внутренние ощущения от него — как будто приехал куда-то в Венёв в центральной части россии — не город, не село...что-то. А может, я слишком предвзят?
Слишком часто приходилось «любоваться» внутренним убранством местного аэропорта, находящегося в состоянии бесконечной реконструкции со времён моего детства...столько же лет обещают построить новый аэропорт, но этому что-то препятствует. Неудобная зона досмотра, отвратительный накопитель, убранство родом из начала нулевых — не знаешь что хуже, честные советские дерматиновые кресла из 70-ых, или же бюджетные карательно-металлические конструкции начала нулевых. Обстановка — будто декорации к фильму, где ничего хорошего не произойдёт.

Выхожу. Иркустк встречает холодом. Кутаюсь в куртку и толстовку, но это не помогает — за 300 метров пути промерзаю до чёртиков. Цель — местная гостиница-ночлежка-хостел. Предварительно в Новосибирске смотрю места — есть.
Думаю, три-четыре часа сна обеспечены. Поднимаюсь. Неприветливая дама на ресепшене — мест в хостеле нет. «Ну нет, так нет.» — спорить сил нет уже никаких. Ни моральных, ни физических. На первом этаже круглосуточная забегаловка. Идём туда.

Забегаловка встречает рабочим людом — это видно по лицам, по речи. Впрочем, сейчас не время для интеллигентной рефлексии. До потенциального начала регистрации — два часа, до вылета — четыре. Заказываю что-то простое — не хватало только, чтоб от местных деликатесов потом мучиться на эшелоне. Признак нормального заведения — наличие розеток в клиентской зоне. Подцеплюсь ноутбуком. Жить можно.

За скроллингом и паршивым интернет соединением проходит часа полтора. Часы показывают второй час — первое страшное ночное время, когда организм говорит: нужно спать. Кофе не помогает, ничего не помогает. Понимаю, что нужно сворачиваться и выходить — на улицу, в холод. Может, прогулка взбодрит.

К международному терминалу путь — как лабиринт. Колхоз на каждом шагу. Вроде бы страшные слова «урбанистика» и фраза «грамотная и безопасная организация транспортных потоков» перестали быть ругательством — но не здесь. Буквально пару лет назад от внутреннего терминала до «Азимута» был прямой переход — теперь его нет. Зато есть уродливый забор. Переход от гостиницы к международному не лучше — переход Г-образный, ко входу нужно продираться через бордюры и парковку.

Удивительно, но за много лет я так никогда не был в международном терминале Иркутска. Обычно под них отводят новые терминалы, дворца из стекла и бетона; здесь же решили отдать историческое здание из 30-ых готов — этакий типичный образчик советского ампира — колонны, лепнина, какая-то напускная величавость, будто фасад театра загнали работать билетной кассой. Что ж, всё бывает в первый раз. Заходим. Досмотр, достаньте мелочь-ноутбуки-и-все взрывчатые-вещества.

ЧТО ЭТО ТАКОЕ? Куда я попал? Если бы можно было выразить эмоции одним словом — это было бы матерное слово, нецензурное, но точное. Вот бывали на ВДНХ в конце 90-ых, когда пафосные павильоны с колхозницами и сталиными стали рынком? Вот вайбы откуда-то оттуда. Захожу в зал — и ступор: где, собственно, стойки регистрации? Нигде. Обхожу по кругу — снова ничего. Второй круг. Наконец доходит: стойки спрятаны за первым кордоном досмотра. Логика, понятная только местным. Пытаюсь зарегистрироваться онлайн — приложение выдает ошибку и вежливо посылает. Ну, чего я ожидал?

Выпитый ранее чай просится наружу. Ладно, пойдёмте полюбуемся местной уборной. В общем, по опыту — состояние уборной в аэропорту характеризует состояние города. Захожу. И сразу — крепкое, сочное русское «б…».
Извините, конечно, но здесь хочется уже не выражаться идиоматикой, а грязно, невозбранно ругаться матом. Помещение метр на метр, которое сиротливо разделёно на две кабинки. Унитаз обосран, ведро забито, ощущение, что в последний раз помещение знакомилось с чистящим средством лет так десять назад — не покидает.

Регистрация должна начаться в два — но ожидаемо не начинается. Перед рейсом — рейс Аэрофлота в Тай. В зоне ожидания толпится народ. Спрашиваю, рейс на Улан-Батор. Отвечают — да. Выдыхаю — я не один такой, ничего не понимающий.
Проходит ещё двадцать минут — голос объявляет: Начинается регистрация на рейс. Выдыхаю. Ираэро по части ручной клади довольна сурова — пять килограмм. Ок, где наша не пропадала? Зарядки — по карманам, мелочёвку — в куртку, паспорт в зубы, ноубтук в руки. Иду на регистрацию — 4.7 килограмма, уложились.

Паспортный контроль. Хмурые лица пограничников — будто вырезаны из одного сурового папье-маше. Думаю: профессиональное. Вспоминается контраст прохождения Верхнего Ларса и Степанцимнды — суровые осетины с одной стороны, мурыжившие мой паспорт минут сорок — и совершенно лучезарная грузинка «первый раз в Грузии? Гамаржоба». Сорок секунд листания штампов. Оттиск. Пока, 1/7.

Отстойник под стать остальному аэропорту — узкий, неприятный, с плохим светом. Два самолёта — и помещение полностью забито ожидающими людьми. Время медленно подползает к четырём. Ожидание выматывает.

Посадка. Автобус, ветер, холод. Мозг хочет спать, ему уже не до фиксации реальности. Пристёгиваюсь, закрываю глаза — и сразу проваливаюсь в тревожную дрему с примесью турбулентности и тревог. Где-то под крылом проносится Кяхта и Алтанбулаг. Я в Монголии.